Кто сказал что на войне не страшно. Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне

Кто говорит, что на войне не страшно, / Тот ничего не знает о войне Из стихотворения «Я только раз видала рукопашный» (1943) поэтессы-фронтовика Юлии Владимировны Друниной (1924-1991): Я только раз видала рукопашный. Раз - наяву и сотни раз во сне. Кто говорит, что на войне не

Сталбек Асакеев. На войне как на войне

Сталбек Асакеев. На войне как на войне Записал Андрей МусаловС Афганистаном связан большой период моей жизни с 1979 по 1986 год. Шесть лет мне довелось провести на той войне. И каждый день из тех шести лет мог стать последним.Родился я в 1953 году, в Киргизской ССР, на Иссык-Куле.

Ответ террористам: на войне как на войне

Ответ террористам: на войне как на войне В борьбе с мятежом России опоздала. Возможно, навсегда. Пока общественное сознание потрясали страшные террористические акты, происходящие то в столице, то на Северном Кавказе, властные спикеры толковали о войне и необходимости

На войне не как на войне / Политика и экономика / Exclusive

На войне не как на войне / Политика и экономика / Exclusive На войне не как на войне / Политика и экономика / Exclusive Американцам выгоднее заплатить миллион долларов военачальнику врага, чем воевать против него. Мало? Дадут 100 миллионов! Все равно это будет

На войне как на войне / Политика и экономика / Те, которые...

На войне как на войне / Политика и экономика / Те, которые... На войне как на войне / Политика и экономика / Те, которые... Сажать и штрафовать станут меньше. Незначительно, но все же. По информации «Итогов», одной из громких законотворческих

Александр Проханов НА ВОЙНЕ КАК НА ВОЙНЕ

Юлия Друнина

Юлия Друнина: "Кто говорит, что на войне не страшно "...

Юлия Друнина родилась в Москве, в учительской семье Друниных. Отец работал учителем в школе, куда первоклассницей пришла и дочь Юля. В школе она чувствовала себя очень комфортно, в 11 лет начала писать стихи, пусть неумелые, но зато с чувством. Все поломала война, 22 июня 1941 года Юля прибежала в военкомат: «Возьмите меня на фронт!». В армию взяли не сразу, но в том же 1941 году.

Я ушла из детства в грязную теплушку,

В эшелон пехоты, в санитарный взвод.

Дальние разрывы слушал и не слушал

Ко всему привыкший сорок первый год.

Я пришла из школы в блиндажи сырые,

От Прекрасной Дамы в «мать» и «перемать»,

Потому что имя ближе, чем «Россия»,

Не могла сыскать.

Была батальонным санинструктором. Тонкая и возвышенная натура, она рано прошла школу настоящего мужества. И «грязь войны» будет набатным колоколом бить в ее стихах спустя долгие годы.

Мы стояли у Москвы-реки,

Теплый ветер платьем шелестел.

Почему-то вдруг из-под руки

На меня ты странно посмотрел -

Так порою на чужих глядят.

Посмотрел и улыбнулся мне:

- Ну, какой же из тебя солдат?

Как была ты, право, на войне?

Неужель спала ты на снегу,

Автомат пристроив в головах?

Понимаешь, просто не могу

Я тебя представить в сапогах!..

Я же вечер вспомнила другой:

Минометы били, падал снег.

И сказал мне тихо дорогой,

На тебя похожий человек:

- Вот, лежим и мерзнем на снегу,

Будто и не жили в городах...

Я тебя представить не могу

В туфлях на высоких каблуках!..

Бывают поэты, которым достаточно написать две-три строчки для того, чтобы их помнили! Но главное, чтобы эти строчки шли от сердца, затрагивали чувства и переживания миллионов людей. Юлии Друниной это вполне удалось. Даже не зная авторства, несколько поколений советских людей могут безошибочно прочитать четыре строчки Юлиных стихов :

Я столько раз видала рукопашный,

Раз наяву. И тысячу - во сне.

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

Это четверостишие было написано в 1943 году, когда войне не было видно конца-краю. Когда сама 19-летняя поэтесса была «помечена» осколками войны, несколько раз ранена. Она сражалась до тех пор, пока 21 ноября 1944 не получила документ «...негоден к несению военной службы». Она возвращается в Москву, идет в Литературный институт, но ей отказывают в поступлении. Тогда она приходит со студентами на лекцию и остается здесь. Никто не посмел ей отказать. Да и как ей откажешь? Фронтовику? Хотя, глядя на эту хрупкую девчушку, многим не верилось, что она вернулась из ада боев.

Я принесла домой с фронтов России

Веселое презрение к тряпью -

Как норковую шубку, я носила

Шинельку обгоревшую свою.

Пусть на локтях топорщились заплаты,

Пусть сапоги протерлись - не беда!

Такой нарядной и такой богатой

Я позже не бывала никогда...

Старая лента - обугленный лес.

Юный Алейников, юный Бернес.

Дочь говорит: «Примитив»!

Может быть, правда в словах этих есть,

Только отвага, и верность, и честь -

Непреходящий мотив.

Их проявила на пленке война...

Как надоели мне полутона -

Словно боимся мы сильных страстей

Так, как боятся незваных гостей...

Старая лента - обугленный лес,

«Темную ночь» напевает Бернес.

Ах, как волнует нехитрый мотив,

Как покоряет сердца «примитив»!

Да, она осталась в душе такой же девчонкой, пусть и изломанной войной. И о любви, о сильном и крепком мужском плече мечтает ничуть не меньше, чем ее повзрослевшая дочь

Позови меня! Я все заброшу.

Январем горячим, молодым

Заметет тяжелая пороша

Легкие следы.

Свежие пушистые поляны.

Губы. Тяжесть ослабевших рук.

Даже сосны, от метели пьяные,

Закружились с нами на ветру.

На моих губах снежинки тают.

Ноги разъезжаются на льду.

Бойкий ветер, тучи разметая,

Покачнул веселую звезду.

Хорошо, что звезды покачнулись,

Хорошо по жизни пронести

Счастье, не затронутое пулей,

Верность, не забытую в пути.

Она встречает новую любовь - драматурга Алексея (Лазаря) Каплера, по которому в свое время так сохла Светлана Аллилуева, а Сталин ее укорял: «Посмотри на него, за ним все бабы бегают, что ты в нем нашла?». Каплер отвечает на любовь. Может быть, в чем-то «старомодную», непонятную новому поколению.

Теперь не умирают от любви -

насмешливая трезвая эпоха.

Лишь падает гемоглобин в крови,

лишь без причины человеку плохо.

Теперь не умирают от любви -

лишь сердце что-то барахлит ночами.

Но «неотложку», мама, не зови,

врачи пожмут беспомощно плечами:

«Теперь не умирают от любви...»

Они проводят много времени вместе, хотя оба прекрасно понимают, что любовь эта изрядно подернута гроздями осени, тонкой серебряной паутинкой накинутой на уже готовые забагроветь листья…

Как резко день пошел на убыль!

Под осень каждый луч милей...

Грустят серебряные трубы

Прощающихся журавлей.

Как резко жизнь пошла на убыль!

Под осень дорог каждый час...

Я так твои целую губы -

Как будто бы в последний раз..

Каплер умирает первым. В 1979 году. Юлия тяжело скорбит о потере, но живет, сражается. Она на гребне борьбы в том импульсивном и «шатающемся» 1989 году, когда правда хлынула из всех щелей. Юлия была избрана в Верховный Совет СССР созыва 1990 года. На вопрос, зачем она баллотировалась, Друнина однажды ответила: «Единственное, что меня побудило это сделать, - желание защитить нашу армию, интересы и права участников Великой Отечественной войны и войны в Афганистане».
Но не все так просто. Некогда могучая страна падает в бездну. И Юлия этого пережить не может. Она забирается в свой гараж, включает двигатель автомобиля... Случилось это 21 марта 1991 года. А нам остались ее стихи:

Не встречайтесь с первою любовью,

Пусть она останется такой -

Острым счастьем, или острой болью,

Или песней, смолкшей за рекой.

Не тянитесь к прошлому, не стоит -

Все иным покажется сейчас...

Пусть хотя бы самое святое

Неизменным остается в нас.

Я только раз видала рукопашный –
Раз наяву, и сотни раз во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно -
Тот ничего не знает о войне
Юлия Друнина

12 сентября 1941 года. Директива Ставки ВГК № 001919
Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеется немало панических и прямо враждебных элементов, которые при первом же нажиме со стороны противника бросают оружие, начинают кричать «Нас окружили» и увлекают за собой остальных бойцов. В результате подобных действий этих элементов дивизия обращается в бегство, бросает материальную часть и потом одиночками начинает выходить из леса. Подобные явления имеют место на всех фронтах. ЕСЛИ БЫ КОМАНДИРЫ И КОМИССАРЫ ТАКИХ ДИВИЗИЙ БЫЛИ НА ВЫСОТЕ СВОЕЙ ЗАДАЧИ, паникерские и враждебные элементы не могли бы взять верх в дивизии. Но беда в том, что ТВЕРДЫХ И УСТОЙЧИВЫХ КОМАНДИРОВ И КОМИССАРОВ У НАС НЕ ТАК МНОГО.

…Ставка ВГК приказывает
1.В каждой стрелковой дивизии иметь заградительный отряд из надежных бойцов, численностью не более батальона (в расчете по одной роте на полк), подчиненный командиру дивизии…
2.Задачами заградительного отряда считать ПРЯМУЮ ПОМОЩЬ КОМСОСТАВУ в поддержании и установлении твердой дисциплины в дивизии, приостановку бегства одержимых паникой военнослужащих, ***, ПОДДЕРЖКУ честных и боевых элементов дивизии, не подверженных панике, но УВЛЕКАЕМЫХ ОБЩИМ БЕГСТВОМ.
…
Сталин, Шапошников
_______________________

К части фразы, замененной звездочками, вернемся ниже.

Указанные здесь заградотряды имеют наибольшую численность – по сравнению с образованными по другим основаниям. Они состоят, по существу, из тех же солдат и находятся в армейском подчинении. Судя по директиве, они действовали только на поле боя и только во время боя. Вероятно, и жили рядом – хотя некоторого напряжения в отношениях едва ли можно было избежать.

Нередко отмечались случаи, когда сами заградотряды вступали в бой. Но за это – во всяком случае, применительно к меньшим отрядам, см. ниже – чаще ругали, так как они несли тяжелые потери и теряли способность выполнять свои функции.

Осознаем спокойно и четко. Эти отряды взаимодействовали с бойцами, которые пойдут в бой и завтра, и послезавтра. Здесь слов типа дезертир, самострельщик итп. Правда, есть слово «враждебный» - но, думается, это больше касается фактического значения паники и бегства, нежели запланированных действий – те проходили бы по иным статьям.

Даже из опыта мирного времени известно, что поведение большого количества людей – не коллектив, а толпы – может приобретать новые, неблагоприятные черты. Совершаются действия, несвойственные каждому в отдельности. Так бывало после футбольных матчей, в периоды погромов и поджогов автомобилей в Западной Европе итд. Конечно, при массовых несчастных случаях, стихийных бедствиях...

Видимо, в таких ситуациях пробуждается родовая память о временах, когда человек не осознавал себя как отдельную личность, а только частью рода. Делай, как все – становится доминирующим, подавляющим волю импульсом.

Не всем, далеко не всем удается сохранить себя как самостоятельную личность в такой ситуации. Но тем ценнее роль тех, кто способен руководить – подать команду. Он один может спасти множество людей во время паники – например, тех, кого просто задавили бы в толпе. Такие личности нашлись, например, во время недавних взрывов в минском метро. Одной команды бывает достаточно для возврата к осознанию себя и ответственности за свои действия.

Такова реальность. Она связана больше с психологическими и иррациональными сторонами жизни, чем с рациональными – политикой, идеологией...То, насколько подавляется интеллект во время паники, видно из известного свойства: допустим, имеется два выхода. Если на одном написать «беги сюда», то спасется больше людей, чем если написать на другом «сюда не беги».

И, естественно, ярче всего эти особенности поведения проявятся там, где крайнее стрессовое состояние – это норма. В идеале, командиры должны быть стрессоустойчивы. Но ведь это достигается практической тренировкой – в бою. Специальных психологических тренингов тогда не было. А ведь командиров требовалось много, и были они в основном необстрелянные. Да и те, кто участвовал в Гражданской – с тех пор плотность огня, количество и мощность поражающих факторов увеличились многократно.

Тем более нельзя ожидать такой устойчивости в огненном аду от бойцов, больш8инство которых жило в селе и не то что танка – и города, и паровоза, возможно, не видели. А многие и русский язык плохо понимали.

Описано самими немцами немало случаев, когда при введении в бой Stalinorgeln – Сталинских оргАнов, т.е. катюш, немцы не только в панике бежали, но и сходили с ума.

В 60-е годы приходилось видеть фильм о психологической подготовке солдат; там предполагалось, что применение ядерного оружия парализует волю и таким образом выведет из строя до половины пехотинцев – это не считая попавших под поражающие факторы.

Несколько психологически содержательных примеров приводит в своих мемуарах Константин Ксаверьевич (подлинное отчество) Рокоссовский.

Дрогнули бойцы, побежали. Один, постарше, бежит и все спрашивает: кто подаст команду? Не дождавшись, сам подал: «Ложись! Вот там противник – огонь» И все снова вступили в бой.

Другой раз бойцы остановились и вернулись в бой, увидев стоящих в рост генералов – самого К.К.Р. и еще одного.

В начале войны считалось, что каждый боец должен иметь свой индивидуальный окоп-ячейку. Рокоссовский сам несколько часов провел в такой ячейке и увидел, что так гораздо страшнее и хуже: не видишь соседей – может, они все погибли или убежали, не можешь рассчитывать на помощь итп. И приказал рыть траншеи.

Вообще, действия пехоты в принципе массовые. И если ты бежишь вперед, а большинство – назад, то успеха таким риском и героизмом, как правило, не достичь. Погибнешь зря – это тоже влияет на психологию.

В то же время такие отходы оголяют фланги и подводят соседей.

Точно и объективно о таких явлениях сказано в книге «Волоколамское шоссе», вышедшей в середине войны. Как приходилось писать, эта книга вообще является предельно честным учебником и военной науки, и военной истории. Думаю, теперешние режиссеры, прочтя ее, отказались бы от съемок своих фильмов о войне.

Не знаю, в тему ли это – на одном из военных сборов майор, раненный в недавнем бою (еще не в тех местах, которые приходят на ум), так убеждал нас серьез изучать тактику: в бою командир дороже солдату, чем отец родной, от командира во многом зависит жизнь солдата, он обязан выполнять все его приказы, даже глупые. Но если солдаты видят, что командир бестолковый, тому грозит опасность как спереди, так и сзади – от своих. И это без всяких заградотрядов. А то, что командиры бывали всякие – увы, правда, см., например, .

Так что слова Директивы, что приходится помогать командирам – вполне реальны, хотя и звучат необычно. Как? ситуация стрессовая, и контрсигнал тоже должен быть таким Вот и стоит вместо звездочек:
не останавливаясь перед применением оружия, ликвидацию инициаторов паники и бегства
При этом совсем необязательно, чтобы паникер был вражеским агентом. Таков суровый закон войны – жертвовать малым для избежания бОльших жертв.

Впрочем, по воспоминаниям многих фронтовиков, они вообще не видели заградотрядов. И стреляли в воздух, быть может, за редким исключением.

Кстати, немцы – как следует из Приказа № 227 – ввели заградотряды раньше, хотя в целом успешно наступали.

Похоже, постепенно эти отряды вернулись к обычной службе. Это видно из следующего.

Во исполнение Приказа № 227 командующий войсками Сталинградского фронта ген.-лейт. Гордов (позже замененный Рокоссовским) издал приказ от 1 августа 1942, в котором предписывалось
Командующим армий сформировать по три, иногда – пять заградотрядов по 200 человек каждый, во главе их поставить наиболее опытных в боевом отношении особистов, укомплектовать лучшими отборными бойцами и командирами из дальневосточных дивизий.
Восстановить в каждой стрелковой дивизии заградительные батальоны, сформированные по Директиве Ставки ВГК № 001919, укомплектовать лучшими достойными бойцами и командирами.

Здесь как будто наблюдается.дублирование функций – вероятно, были и различия.
_____________

Параллельно с начала войны действовали в Особые отделы, заградотряды, патрули НКВД, обеспечивающие безопасность в прифронтовой полосе. До 10 октября1941 года они задержали 657 тысяч военнослужащих, в оснонвом потерявших свои части, но и бежавших с фронта.

Более 96% были возвращены на фронт. Среди остальных выявлено полторы тысячи шпионов, 308 диверсантов, 1671 самострельщик, 8772 дезертира. Не так много, особенно если учесть, что граница между отставшими и ними была в начале войны не очень четкой.

Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть фашистским оккупантам!